Счастье от вопросов сына

Политик – звучит весомо. Однако в сознании большинства «государственные мужи» – лишь персонажи из телевизора. Тем не менее, и они тоже «папы». О своих детях журналу рассказывает член Совета Федерации, руководитель Петербургского отделения «Единой России» Вадим Тюльпанов.

Вадим Альбертович известен в городе на Неве не только как политик, но и как человек, нечуждый искусству. В его портфолио есть собственный музыкальный диск, на котором Тюльпанов исполняет песни военных лет. Рисовал он и картины – в рамках петербургских Рождественских ярмарок для продажи на благотворительном аукционе. То есть все же отчасти по работе. Отцу помогал в художествах сын Владик. Да и вообще, вся семья Вадима Тюльпанова неярким узором вплетена в его рабочий политический процесс. А как же иначе? При его напряженном графике работы без этого никак…

– Насколько удается совмещать работу политика и «работу» главы семьи, папы?
– Семья относится к моей работе с пониманием, я ведь тружусь на этом поприще более 13 лет. Она в курсе всех моих дел и проблем. Я делюсь с ней и радостями, и печалями; она поддерживает меня во всем. Также и дети. Моей дочке 18 лет, сыну 7 лет. Они интересуются моей работой, правда, по-своему и, конечно, в меньшей степени. Особенно дочка – она все-таки девочка, и к политике в целом более равнодушна. Сын следит и за папиной карьерой, и за ситуацией в стране. Смотрит новости, знал всех недавних кандидатов в президенты. Написал мне их фамилии на листочке – Путин, Зюганов, Миронов, Прохоров. Некоторые, правда, были с орфографическими ошибками.  Забавно наблюдать это, но для сына важно понимать, что он принимает участие в этом процессе, который можно назвать священнодействием.

– Как отреагировала семья на ваш карьерный «скачок» из Петербурга в Москву?
– Спокойно, если это можно назвать спокойствием. Пока родные живут в Петербурге, а работаю я в Москве. Мне сложно их перевезти в столицу. Сын пошел в первый класс в Петербурге, менять школу пока не стоит. Дочка учится на 2 курсе в Университете. Если и получится обосноваться всем вместе в Москве, то не раньше следующего учебного года. Я первую половину недели нахожусь в Москве, а вторую – в Петербурге. Так что семья меня видит достаточно часто. Кроме того, я ведь раньше был моряком и уходил в рейсы на 2–3 месяца. Так что 3–4 дня – недолгая разлука.

– Разговариваете ли вы со своим сыном о политике? Пусть дети повзрослеют и разберутся во всех вопросах сами?
– В 7 лет рано вести серьезные разговоры. Полувшутку, со смехом, – почему бы и нет? Мы с сыном разговариваем. Он спрашивает про Путина, про Медведева. Конечно, его вопросы наивны, но отвечать на них мне и просто, и сложно одновременно. Стараюсь отвечать, как есть, но простыми словами.

– Приходилось объяснять, что такое «страна», родина?
– Конечно. Да они уже в первом классе сами изучают эти понятия. Дома мы тоже говорим о мироустройстве, о социуме. Это и самому себе объяснить сложно, не то, что ребенку. Но я пытаюсь. Конечно, он понимает меня, но в своем, детском преломлении.

– Вы за многодетные семьи? Говорят, что для многих семей рождение второго и третьего ребенка в России – это «прыжок» в нищету. Можно только деньгами стимулировать рождаемость?
– Только деньгами сложно. Мы видим это на ярком примере Западной Европы, где рождаемость крайне низкая, хотя там живет большой процент так называемого среднего класса. Эти люди могут себе позволить родить и двух, и трех детей, но почему-то этого не происходит. Так что проблема эта многофакторная. Конечно, нет смысла говорить про древние традиции южных народов, где в семьях в любом случае рождается несколько детей. Учитывая петербургский менталитет, надо помнить, что родителям важно, как говорили в советское время, «быть уверенным в завтрашнем дне». В современных реалиях это возможность взять ипотеку под хороший процент, купить машину… Так складывается картинка на будущее. Исходя из этих соображений люди планируют или не планируют детей.

– Рождаемость в России падает. Может, не стоит тратить государственные деньги на попытки ее стимулировать? Глобальную тенденцию деньгами не перешибить?
– Мне кажется, за последнее время рождаемость пошла вверх. Темпы падения численности жителей Петербурга замедлились. Помню момент, когда в 1990 году Петербург стал пятимиллионным городом. Как ни странно, тогда и началось падение уровня рождаемости. В 2003 году число жителей нашего города сократилось на 400 тысяч, это был большой провал. А с 2003 года по 2011-й население Петербурга увеличилось и составляет сейчас около 4 млн 850 тысяч человек. У меня есть много знакомых, причем не политиков и не богатых людей, которые родили за это время двух, а то и трех детей. Люди понимают, дети – это радость. У нас с женой двое, и мы считаем, что это немного. Когда приходишь домой и отвечаешь на наивные вопросы сына, тебя окутывает такое непередаваемое ощущение счастья, которое не получаешь ни от карьерного роста, ни от больших заработков, ни от удачно проведенных сделок. Иногда думаешь – за что мне такое счастье, такие хорошие дети, и от этого становится очень светло на душе.

– Да, но надо что-то делать, чтобы радость отцовства подкреплялась и материально. В послевоенной Италии государство бесплатно раздавало земельные участки семьям солдат. Быть может, в России наделы стоит давать многодетным семьям, живущим в сельской местности?
– Дмитрий Медведев в своем послании год назад привел в пример несколько областей, где многодетным семьям уже дают участки земли, и призвал всех губернаторов применять у себя такую практику. В Петербурге живет около 14 тысяч многодетных семей. Чтобы дать каждой участок в 15 соток, потребуется площадь, равная Васильевскому острову. Мы обратились в свое время к руководству Ленинградской области с просьбой выделить землю. Такая работа сейчас ведется.

– В Америке дети частенько «стучат» на родителей. Борьба за права детей у нас может привести к похожим ситуациям?
– Непростой вопрос. Детская психика ранима и податлива. У меня мой маленький, можно сказать, «стучит» на свою старшую сестру. Пишет с ошибками: «Милана со своей подругой сегодня лежала на моей кровати и смотрела Дом 2». Вечером отдает маме. Мама, конечно, не ругает никого. Просто сыну нравится что-то рассказывать таким образом, делиться переживаниями. Это естественно. Дети еще не понимают, где добро, где зло, и стремятся передать все, что они чувствуют, что их волнует.

– Ювенальную юстицию в России порой называют современной инквизицией… Чем она грозит родителям?
– О ЮЮ много говорится, в том числе и в Петербурге. Если честно, не могу ответить на вопрос, нужна ли она вообще. Мне кажется, как юристу, что нам хватает существующих законов для взрослых. И ЮЮ, скорее, избыточна в данный момент времени.

– А если вспомнить детей, у которых, к сожалению, и так нет родителей?
– В свое время мы с коллегами разрабатывали программу «Единая семья». Около четырех лет назад в Петербурге было пять тысяч детей-сирот, и они жили в 50 детских домах. Мы придумали такую форму рассказа об этих детях, как видео-паспорт, который выкладывается в Интернете. Минутный ролик, в котором ребенок рассказывает о себе, о своей жизни, о своих переживаниях. Вместе с «выходными данными» малыша это видео выкладывалось на сайте о сиротах, где потенциальные родители могли их увидеть. За несколько лет количество детей в детских домах уменьшилось в два раза. Почти всех разобрали именно по этой программе. Мне многие мамы рассказывали, бездетные, что они, когда выбирали, рыдали… Конечно, это грустная тема, но она существует, и надо постоянно пытаться сделать жизнь сирот лучше. К слову, после того как детские дома несколько опустели, мы смогли перепрофилировать их в 20 новых детских садов.

Комментарии:

• < Назад
• Вперёд >