У ребенка должны быть приключения!

При нынешнем засилье женщин вопрос мужского воспитания встает особенно остро. «Воскресный папа», неохотно бредущий с отроком в кино, или вечно занятый отец семейства, с трудом находящий время на то, чтобы потрепать любимое чадо по голове перед сном, – достойная сожаления действительность. Тем не менее, имеется и иной образ жизни. Гость «Папиного журнала» – знаменитый путешественник, отец двух сыновей, руководитель первой в истории экспедиции на лыжах к Северному полюсу Дмитрий Шпаро.

На фото Дмитрий Шпаро с сыном

Кстати, за это достижение директор клуба «Приключение», математик, кандидат физико-математических наук Дмитрий Шпаро был внесен в лондонскую Книгу рекордов Гиннесса. Потом он попал в нее вторично уже вместе с младшим сыном Матвеем за то, что первым перешел на лыжах Берингов пролив, разделяющий Азию и Америку.

– Дмитрий, сложно быть профессиональным путешественником? Вернее, окупаемо ли это?
– При советской власти профессиональных путешественников не было совсем, а сейчас есть, но мало. И за рубежом их тоже не много: трудно заработать столько, чтобы хватило на безбедную жизнь и еще на путешествия, если только ты не мировая знаменитость. Скажем, знаменитый итальянский альпинист Месснер, который первым покорил все «восьмитысячники» мира, причем в одиночку и без кислорода, очень богат.
Стечение обстоятельств в плане известности иногда бывает не менее важно, чем профессионализм. У нас есть один хороший друг яхтсмен Виктор Языков. Лет 15 тому назад он участвовал в кругосветной гонке яхтсменов-одиночек Around Alone и посреди Атлантики у него стала сильно нарывать рука – еще немного и мог начаться сепсис. Виктор по рации выслушал инструкции, как делать операцию, и сам вскрыл себе рану, забинтовал, и умудрился не только дойти до конца этапа, но и продолжить гонку. Благодаря этой героической истории он прославился, но и ему очень сложно найти деньги на путешествия. Жаль, что в книгу рекордов Гиннесса попал не он, а тот американский раскрученный хирург, который дистанционно руководил операцией.

– Путешествия – сплошной стресс. Каковы ваши отношения со страхом? Чего вы больше боитесь: холода, медведя, наркомана, террористического взрыва?
– Наверное, милиции,– смеется Дмитрий Шпаро. – Надеюсь, когда-нибудь это ощущение исчезнет. О городских опасностях не думаешь постоянно, ты уверен, что с тобой ничего подобного не случится. Дурацкая уверенность на самом деле. Во время путешествия с сыновьями – Матвеем и Никитой – шли через Берингов пролив и у меня возникала мысль о неправильности происходящего. Вдруг мы все вместе погибнем? Но тут же появлялся контраргумент: что же, и в машину теперь втроем не садиться? Самое ужасное – тревога за близких. Когда мой сын Матвей вдвоем с Борисом Смолиным шли две зимы назад полярной ночью к северному полюсу, я был в напряжении день и ночь. Опасность их похода была непрерывной и зашкаливающе высокой: белые медведи, темнота, открытая вода. 84 дня, тысяча километров, зверский холод. Каждый вечер ребята звонили мне по телефону: я передавал им прогноз погоды на завтра, они оставляли мне свои координаты. И вот один раз Матвей не позвонил. Я страшно извелся. Через несколько дней сын рассказал дикую историю. Когда идешь по арктическим льдам, надо останавливаться каждые 40– 50 минут пути. Обычно мы в эти 5 минут садились отдохнуть, некоторые даже ложились на санки, но во время своего последнего перехода ребята не могли даже сделать нормальную стоянку. Понимали: прекрати движение – и замерзнешь уже не хронически, а окончательно. Насмерть. Матвей с Борисом привалились плечом друг к другу, чтобы хоть немного согреться, встали спиной к ветру. На шапках у них были прикреплены фонарики, которые освещали узкий отрезок пространства. Матвей поднял голову и вдруг увидел, что в 10 метрах на задних лапах стоит белый медведь и смотрит на ребят. И все это – в абсолютной тишине. А в руках – только термос с чаем. Особенно жутко оттого, что этот медведь, может, вчера стоял в пяти метрах и завтра подойдет чуть ли не вплотную, а они все равно его не увидят и не успеют ничего сделать.

«Строгая мама – это не смотрится»
В 1989 году Дмитрий Шпаро организовал клуб «Приключение», который сейчас имеет статус благотворительного оздоровительного фонда. Особое внимание Клуб уделяет спортивной реабилитации инвалидов. На Килиманджаро (5875 м) благодаря Дмитрию и Матвею Шпаро поднялись девочка без руки, трое ребят с высокой ампутацией одной ноги, абсолютно слепой и двое глухих. А еще семья Шпаро активно занимается детьми и подростками. В 2000 году их стараниями в Карелии открылся летний лагерь – «Большое приключение».

– Дмитрий, вы теперь каждое лето не только своих детей воспитываете, но и по 2000 чужих. Что вообще такое – «мужское воспитание»?
– Это не я воспитываю, а Матвей, он директор лагеря, – машет рукой Шпаро-старший. – На самом деле нет мужского и женского воспитания. Ребенок должен получить в детстве большой заряд тепла и любви, а уж от кого он все это возьмет… Пушкин, например, от няни получал, а я в основном от бабушки. Думаю, со стороны отца должна исходить твердость, некоторая «спартанскость», что ли… Важно, чтобы ребенок знал слово «нельзя», и оно должно быть крайне жестким. Если подобная суровость исходит от мамы, это как-то не смотрится. Мама должна быть добрая и красивая, так что строгость приходится проявлять отцу.

– Ваш отец был суровым?
– Мой отец, профессиональный писатель, довольно мало мной занимался, он был углублен в свои литературные дебри, но, тем не менее, разговоры о мускулах у нас с ним заходили. Помню, я долго считал, что мускулы, которыми гордится мужчина, это не бицепсы, а маленькие мышцы на сгибе руки. И демонстрировал свою мужественность, напрягая локоть.

– Что еще, кроме любви и строгости, должно быть у ребенка?
– Прежде всего – интересная жизнь, приключения какие-то. Сын должен быть все время занят, тогда больше шансов, что он не свернет с верного пути.

– Если мальчишки не дерутся, то они вроде как бы уже и не совсем мальчишки. Но порой детские драки оборачиваются нешуточными увечьями, а то и инвалидностью. А если подростка бьет банда сверстников, как поступать? Вызывать милицию? Драться до потери сознания?
– Невозможно дать стопроцентно надежный рецепт. Лучше быть живым обывателем, чем мертвым героем. В моей жизни были эпизоды, когда в безнадежной ситуации я проявлял бесстрашие и эта вот глупая храбрость меня спасала. Первый раз такое случилось в 3-м классе. Я катался на коньках в парке культуры им. Горького, и к девчонкам, которые мне нравились, привязались чужие ребята. Их было достаточно много, а я был один, но понял, что не могу пасовать. Вступился. Слегка меня побили, конечно, но девочки прониклись. Во взрослой жизни тоже похожие ситуации были, но мне никогда не удавалось рассуждать логически: для размышлений просто не оставалось времени.

Купание подо льдом – семейная традиция
Старший сын Дмитрия – Никита Шпаро – добывает деньги, организуя туры на ледовый лагерь «Барнео» и к северному полюсу. Младший – Матвей Шпаро – организует самые разные экспедиции. В 2002 году Матвей возглавил группу из 11 спортсменов, которая поднялась на вершину Северной Америки гору Мак-Кинли, 6194 м, на Аляске. В команду вошли два человека с травмой позвоночника. Экспедиция получила широкий резонанс во всем мире. А за пересечение на лыжах Гренландии тоже вместе с инвалидом Матвей указом Президента российской Федерации «за заслуги в подготовке и проведении первого российского лыжного перехода через Гренландию» был награжден орденом Дружбы.

– Дмитрий, расскажите что-нибудь из личного «папского» опыта.
– Жизнь у меня была довольно напряженная, поэтому я постоянно брал Матвея и Никиту с собой. Начиная с трех лет, они проводили время со мной в лыжных переходах. Сначала в рюкзаке или на санках, потом на собственных ногах. Главное – мы все были вместе. Один раз мы с Матвеем отстали от группы и завязли в болоте. Сыну было тогда года четыре, он провалился под лед, шубка промокла насквозь. Холод, темнеет. Я был в ужасе, но, к счастью, увидел огонек, добежал до избы. Деревенские жители подивились, но ребенка обсушили, растерли, помню, какими-то шоколадными конфетами угостили. Самое смешное, когда я был маленький, то тоже в воду провалился. Постарше Матвея был, но в школу точно еще не ходил. Катался на обводном канале Замоскворечья и увидел место, где лед как бы вспух. Потрогал его ногой – и провалился по плечи. У моей бабушки, кажется, был обморок, когда я заявился домой. А в 1998 году мы с Матвеем, пересекая Берингов пролив, ухнули в воду вместе.

– Это у вас прямо семейная традиция.
– Скорее водяное крещение. Мой старший сын Никита тоже его не избежал: в 1997 году он дважды провалился в воду на тонком льду. Один раз по горло. А ветер тогда был дикий…

– Никита, вы не бунтовали против подобного воспитания?
– Отец умел сочетать довольно жесткую дисциплину и доброту. Главное быть справедливым к ребенку, уважать его – у папы это получалось.
– Мои сыновья росли вовсе не паиньками. Те еще хулиганы были! – улыбается Дмитрий. – Матвей в 9-м классе вообще бросил учиться и почти год не ходил в школу. Потом он взялся за ум, и я не читал ему нотаций, а нашел школу, где могли принять экзамены экстерном. Матвей сдал их на пятерки. поступил в институт…
– Это был МГИМО, – подхватывает Матвей. – Хороший институт, хороший факультет. Я проучился там полтора месяца и ушел. Другой бы родитель сильно переживал и всячески свое негодование демонстрировал, а Дмитрий Игоревич вместо этого взял меня в интереснейшую экспедицию на снегоходах по Чукотке и Аляске. Вот один из примеров папиной воспитательной линии. Он вообще давал мне много свободы.

– Матвей, сложно быть сыном выдающейся личности? Наверно, заставляли соответствовать?
– В школе такое было, меня сравнивали с папой. Но затем я вырос и перестал обращать внимание на то, кто что сказал. А потом, может, в какой-то момент я и начал соответствовать…

– Вы своих дочек воспитываете так же, как папа – вас?
– Стараюсь, но что из этого получится… Важно, чтобы потом ребенок вырос и заявил – меня воспитывали правильно. Я, например, могу так сказать.

1908 г. – первая экспедиция на собачьих упряжках американца Фредерика Кука. Его первенство оспаривает соотечественник Роберт Пири в 1909-м, хотя у обоих нет документального подтверждения достижения полюса.
1978 г. – японский путешественник Наоми Уэмура стал первым человеком, покорившим Северный полюс в одиночку.
2007 г. – глубоководные аппараты «Мир» достигли морского дна Северного полюса и разместили на глубине 4261 метр российский флаг и капсулу с посланием будущим поколениям.

Комментарии:

• < Назад
• Вперёд >